"Тот, справа, был мне пестуном и братом; Альбертом из Колоньи он звался..."
Данте Алигьери «Божественная комедия»
Однако двух современников Альберта тот же Данте помещает в Ад. Это Майкл Скотт
(1170 – 1232) и Гвидо Бонати (умер около 1300 года). Скотт несет наказание за то,
что занимался магией, причем вдвойне преступной, ибо, согласно Данте, еще и
мошенничал ("в волшебных плутнях почитался докой"). О жизни этого шотландца
известно очень мало. Он умер в самом начале XIII века. Данте помещает его в
восьмой круг Ада, где тот обречен вечно брести, вывернув шею и глядя только
назад: тем, кто пытался заглянуть в будущее, не дозволено после смерти смотреть перед собой.
По словам самого Скотта, он был астрологом при императоре Фридрихе II. Этот
монарх собрал у себя при дворе великое множество ясновидцев и магов с Востока и
Запада. По заказу Фридриха Скотт и написал свои пространные оккультные сочинения
- "Введение", "Частности" и трактат по физиогномии, искусству мистического
толкования черт лица человека, где события человеческой жизни характеризуются
через опосредованное влияние планет. Кроме того, Скотт переводил труды Авиценны.
Современники считали Скотта великим ученым. Бэкон утверждал (ошибочно), что
именно Скотт познакомил западный мир с Аристотелем. Леонардо да Пиза посвятил
ему свою книгу о числах. Его авторитет высоко ценили Тома из Кантимпре,
Бартоломью Английский и Винцент из Бове. Но Альберт проявил благочестивую
осторожность и сурово осудил сочинения Скотта, заявив, что тот не понял
Аристотеля. Тем не менее, Альберт использовал выполненный Скоттом перевод
"Истории животных" Аристотеля.
Какими же преступлениями Скотт обрек себя на вечные адские муки? Он выдавал
многие магические операции за научные опыты и осуждал магию в целом и
некромантию (вызывание духов умерших) в особенности, однако рассуждал обо всех
этих злодейских искусствах чересчур много и слишком подробно. Многовековая
традиция накладывала запрет на полное описание ритуалов и приемов практической
магии – из опасения, что люди станут активнее прибегать к колдовству,
ознакомившись с его практикой. Но Скотт описал все магические искусства, какие
только существовали в его время. Он сообщил во всеуслышание, что заклинатели
примешивают кровь к воде, которую используют в своих ритуалах, потому что кровь
привлекает демонов. Они приносят в жертву демонам куски человеческой плоти; они
отгрызают части тел у самих себя и у трупов. Они отсекают головы голубям и,
вырвав из груди птицы кровоточащее сердце, чертят им магический круг. Они
вставляют стихи из Библии в свои дьявольские заклинания.
В своей книге по астрономии Скотт говорит о духах воздуха и духах планет, о
символах, молитвах и заклинания каждого часа дня и ночи, – одним словом, о
материях, с которыми мы будем часто встречаться в гримуарах – "черных книгах" –
Ренессанса и более поздних времен. В трактате Скотта по физиогномии также
содержатся традиционные сведения из этой области: звезды оказывают на человека
воздействие в момент его рождения на свет и накладывают отпечаток на
человеческое лицо. Поэтому в чертах лица человека можно прочесть его судьбу и
характер. Скотт толкует сновидения и верит, подобно всем своим современникам, в
чудесные свойства камней, трав и т.д. Он признает алхимию и гадания. Одним
словом, Скотт – крупнейший специалист по магии, интересующийся, кроме врачебной
практики, исключительно оккультными искусствами и более ничем. Вышедшее из-под
его пера солидное собрание сочинений столь подозрительной тематики не
компенсируется ни одним теологическим трактатом.
Гвидо Бонатти, гражданин Форли, которого Данте тоже отправил в ад, был
специалистом в области астрологии, искусства изготовления талисманов и всех
прочих отраслей оккультного знания, так или иначе связанных с влиянием небесных
тел. Чрезвычайно энергичный и самоуверенный человек, поражавший сограждан своими
"колдовскими способностями", Бонатти ревностно трудился – и колдовал – на благо
родного города. Свои познания он черпал в основном из арабских трактатов, а
также из трудов греческого астронома Птолемея и из книг, приписывавшихся Гермесу
Трисмегисту. Сочинения самого Бонатти пользовались огромной популярностью. Свою
книгу по астрологии он рекомендовал прочесть всем церковным и светским
властителям, однако едва ли священникам могли прийтись по душе некоторые его
заявления. Например, Бонатти утверждал, что фундамент церковного здания следует
закладывать только в благоприятный час, рассчитанный опытным астрологом. По его
мнению, человеку, не верящему в астрологию, Бог наверняка должен казаться
несправедливым; но благочестивые астрологи понимают, что несчастья в их жизни
исходят не от Бога, а от неудачного расположения звезд. Сам Христос был
астрологом и отвечая ученикам, просившим Его не возвращаться в Иудею, намекал на
то, что избрал правильный час для возвращения.
Бонатти опасно заигрывал с теологическими проблемами. Чудо божественной любви
святого Франциска он объяснял благоприятным сочетанием планет. Схожие заявления
уже навлекли беду на Чекко д'Асколи: этот астролог был сожжен на костре во
Флоренции за то, что обнаружил в гороскопе Христа признаки, предвещавшие Ему
неизбежную смерть на кресте в должное время. Но Форли и Болонья были далеко от
Флоренции, и Бонатти безнаказанно мог насмехаться над невежеством и "тупостью"
францисканцев. "Фортуна правит всем, что бы там ни говорили дураки в туниках", –
заявлял он, имея в виду братьев этого ордена. Джованни из Виченцы, доминиканца,
он называл глупцом и лицемером. Хуже того, Бонатти защищал свой город от папских войск!
В Форли приняли решение о строительстве новых городских стен, и это был
настоящий праздник. Гибеллины и гвельфы, на радостях забыв о старой вражде,
бросались друг другу в объятия. Но Бонатти не верил в то, что примирение
продлится долго. Чтобы защитить город от беды, которую может навлечь на него
людское непостоянство, Бонатти в согласии с астрологическими предписаниями
изготовил талисман – конную статую из меди. Затем он убедил своих сограждан
дождаться благоприятного дня и часа для закладки стен. Это счастливое сочетание
планет, – сказал он, – следует одновременно использовать для заключения вечного
мира между гибеллинами и гвельфами. Для торжественной церемонии избрали по
одному представителю от каждой партии. Избранники взяли по камню, рядом встали
каменщики, держа наготове строительный раствор. В решающий момент Бонатти подал
знак, и гибеллин заложил свой камень в основание стен, как ему и было
предписано. Но гвельф внезапно испугался, что его хитростью вовлеки в какое-то
предприятие, невыгодное для его партии, и не последовал примеру гибеллина.
Разгневанный Бонатти проклял его вместе со всеми гвельфами, воскликнув, что в
следующий раз такое благоприятное знамение появится на небесах лишь через
пятьсот лет. Хронист, повествующий об этом, с удовлетворением добавляет, что
вскоре Господь истребил гвельфов в Форли, как и предрекал Бонатти.
При случае этот астролог мог протянуть руку помощи и простому горожанину.
Например, он выручил аптекаря, с которым часто играл в шахматы. Когда этот
бедняга потерял все свое состояние, Гвидо сделал для своего приятеля восковую
фигурку, изображавшую корабль и наделенную магической силой небесных светил.
"Храни этот талисман в надежном месте, – велел он аптекарю, – и никому о нем не
рассказывай". Вскоре дела у аптекаря снова пошли на лад, но его беспокоила мысль
о том, что своей удачей он обязан черной магии. В конце концов, он рассказал о
талисмане на исповеди, и священник велел ему уничтожить колдовскую фигурку.
Аптекарь повиновался, несмотря на предостережение Бонатти, – и, разумеется,
снова разорился. В ответ на просьбу сделать еще один кораблик Бонатти лишь
обозвал его глупцом и добавил, что благоприятный час для изготовления такого
талисмана наступит вновь только через пятьдесят лет. Совершенно непонятно, как
такому закоренелому чародею удалось ускользнуть от карающей десницы инквизиции.
По дороге из Парижа в Болонью он погиб от рук разбойников.
Но Пьетро д'Абано (1250 – 1318), знаменитому переводчику трактата Авраама Ибн
Эзры "Гороскопы", не удалось избежать открытого конфликта с церковными властями.
Перу Пьетро принадлежало сочинение, повествующее о физиогномии, геомантии,
предсказаниях и началах магии. Этот миролюбивый и весьма образованный ученый муж
много путешествовал. Сперва он читал лекции в Падуе, затем отправился в Париж,
оттуда – на Сардинию, после чего добрался до Константинополя, где обнаружил и
перевел на латинский язык один из трактатов Аристотеля. Свою книгу по
физиогномии д'Абано написал в Париже, где он несколько лет читал лекции в
университете. Он был лично знаком с Марко Поло, от которого получил множество
полезных сведений о странах Азии. Кроме того, он с немалой выгодой для себя
занимался врачебной практикой.
Но ученость и богатство вскоре навлекли на него беду. Д'Абано стал жертвой
зависти со стороны одного из коллег, доктора медицины, который донес на него
падуанским инквизиторам. Книги д'Абано сожгли, а сам он лишь чудом избежал
костра. Впрочем, тело его после смерти все же было предано огню. Но светская
публика не разделяла взгляды инквизиторов. Федерико, герцог Урбино, украсил
портал своего дворца скульптурным портретом д'Абано. Тритемий и Агриппа уже в
XVI веке опубликовали трактаты этого выдающегося ученого вкупе со своими
собственными сочинениями. Еще сто лет спустя Габриель Ноде, которого
характеризовали как защитника Зороастра, попытался очистить д'Абано от клейма еретика.
Пьетро верил в геомантию – искусство гадания по узорам, которые образует горсть
земли, наудачу брошенная на стол. Существовал и более простой метод
геомантического гадания: следовало наугад проставить на листке бумаги четыре
ряда точек. Затем в каждом ряду вычеркивалось по две точки, пока не останется
всего одна или две. В результате из четырех строк составлялось одно из возможных
сочетаний – "геомантических фигур" (2222, 2221, 2211 и т.д.). Таких "фигур" в
общей сложности насчитывалось шестнадцать; восемь из них были благоприятными
предзнаменованиями, а остальные восемь – неблагоприятными. Геомантические фигуры
соотносились с влияниями планет, знаков Зодиака и т.д. Они предвещали будущее.
Такой метод гадания, впервые введенный именно Пьетро д'Абано, бытует и по сей
день. Подобно многим старинным гадательным методикам, он выродился в простую
игру, и трудно поверить, что столь безобидная операция могла
когда-то поставить жизнь ее изобретателя под угрозу!
Из бесчисленных книг, приписываемых Раймунду Луллию, лишь несколько можно с
уверенностью назвать сочинениями этого каталанского мученика. В главном его
труде, "Великое искусство", тема магии затрагивается лишь эпизодически и, можно
сказать, случайно. Это сочинение представляет собой трактат об усовершенном
схоластическом методе аргументации, задуманном как средство для обращения
мусульман в христианство. "Doctor Illuminatus" – "просвещенный доктор", как
называли Луллия, – подобно всем своим ученым коллегам, верил в мистическое
влияние звезд и искал способ использовать его для лечения болезней. Кроме того,
он, вслед за пифагорейцами, верил в чудесные свойства чисел.
Биография Луллия – это история жизни ревностного христианина, чей пламенный
темперамент не позволял вести безмятежное существование за стенами монастыря.
Предвосхитив миссионеров-иезуитов, Луллий решил отправиться к язычникам и
изучить их обычаи и учения, дабы затем использовать эти сведения для обращения
тех же язычников в христианство. Такое решение едва ли можно назвать типичным
для приверженца магии. Самой заветной мечтой Луллия было принять мученическую
смерть. И эта мечта сбылась. В Тунисе его забила камнями толпа разъяренных
арабов, которых он пытался обратить в "истинную веру". Христианские купцы
перенесли тяжело раненного Луллия на корабль и повезли его домой, на Майорку. 29
июня 1315 года, когда берега его родного острова уже показались на горизонте, Луллий испустил дух.
Как ни парадоксально, Луллий, в совершенстве владевший искусством рассуждения на
абстрактные темы, прославился прежде всего как экспериментатор. Могила его стала
объектом паломничества – точь-в-точь как позднее арка на парижском кладбище,
воздвигнутая по заказу Никола Фламеля. Алхимики пересчитывали колонны в гробнице
Луллия и изучали его статую, надеясь обнаружить в ее пропорциях ключ к
достижению пресловутого совершенства. Многие сочинители трактатов о философском
камне подписывались именем Луллия. Однако они возвращали своему учителю гораздо
больше, чем могли получить от него, ибо в тех немногих аутентичных трактатах,
которые дошли до нас, сам Луллий высказывал отрицательное отношение к алхимии.
Впрочем, ему удалось достичь совершенства – если не в тигле, то, по меньшей
мере, в собственной душе: из легкомысленного и тщеславного придворного он
превратился в просвещенного и деятельного защитника своих убеждений.
Арнальдо де Виланова претерпел не менее чудесное преображение. Начав как
малообразованный сельский лекарь, он благодаря усердному труду взошел на вершину
славы. Среди его пациентов, поклонников и защитников было два короля и три папы.
А в защите Арнальдо нуждался, ибо церковные власти, готовые принять его
нововведения в области медицины, никак не могли смириться с его оригинальным
подходом к вопросам веры. Сейчас трудно сказать, почему Арнальдо не
довольствовался скромным званием великого ученого и любой ценой стремился
добиться авторитета также в делах духовных. Но следует признать, что проповеди
его произвели большое впечатление на арагонского короля Хайме II и на его брата
Фридриха III, короля Сицилии. Даже папы вынуждены были выслушивать еретические
рассуждения Арнальдо, если желали лечиться у него. Арнальдо де Виланова в своей
гордыне готов был взяться за исцеление не только людей, но и государств, и даже
самой Церкви. Он резко критиковал нравы священников; он предсказывал скорое
пришествие Антихриста и наступление Судного дня, который положит конец этому
порочному миру, погрязшему во грехе. Он прочел по звездам, что в середине XIV
века разразится великая катастрофа.
Арнальдо был не только врачом и проповедником, но и великим путешественником. Он
побывал в Монпелье, Валенсии, Барселоне, Неаполе, Гаскони, Пьемонте, Болонье и
Риме и даже в Африке. Нередко он отправлялся в дорогу с важным официальным
поручением, чтобы доставить какое-нибудь послание королю или папе. Он толковал
сновидения королям Хайме и Фридриху, повергая братьев в ужас своими зловещими
пророчествами. В какой-то момент Хайме стал беспокоить по ночам призрак покойной
матери. Он пожаловался на это в письме Фридриху, и брат посоветовал ему почитать
книги де Вилановы. Арнальдо увещевал арагонского короля произвести радикальные
реформы в стране. Он советовал Хайме жертвовать деньги на содержание больниц и
подавать милостыню беднякам; рекомендовал ввести запрет на занятия колдовством и
гаданиями; заявлял, что богач и бедняк должны быть равны перед правосудием;
призывал короля снизить подати. Все эти требования он обосновывал очень простым
аргументом: монарх должен уступать воле подданных, ибо это – в его же собственных интересах.
В своих сочинениях Арнальдо выступает в защиту алхимии. Он сам совершил успешную
трансмутацию в Риме перед святейшим престолом, в присутствии папы Бонифация
VIII. Очевидец этого события, Иоанн Андре, повествует: "В наши дни был при дворе
Его Святейшества мастер Арнальдо из Вилановы, искушенный в делах теологии и
врачевания. Он – великий алхимик, он роздал всем золотые бруски, которые
произвел, чтобы их могли осмотреть и изучить". Де Виланова говорил по-гречески,
по-латыни и по-арабски. Он отлично знал математику, философию и медицину. Он
перевел трактат Коста бен Луки о "физических лигатурах" – компендиум,
посвященный свойствам талисманов, амулетов, трав и камней. В своем сочинении
"Осуждение чародеев" Арнальдо перечисляет средства, позволяющие противостоять
колдовским влияниям. Они ничем по существу не отличаются от средств, к которым
прибегали осуждаемые де Вилановой чародеи, и временами обнаруживают связь с
гностической традицией:
Возьми чистейшего золота и растопи его, когда Солнце будет входить в знак Овна.
Затем изготовь из него круглую печать, говоря при этом: "Восстань, Иисус, светоч
мира, ты воистину агнец, принимающий на себя грехи этого мира".
...Затем прочти псалом "Domine dominus noster". Отложи печать, и когда Луна
будет в Раке или во Льве, а Солнце – в Овне, вырежь на одной ее стороне
изображение овна, и по кругу начертай "arahel juda v et vii", а также вырежь
где-нибудь по кругу священные слова, "И Слово стало плотью"... а в центре "Альфа
и Омега и Святой Петр".
Схожие предписания мы найдем и в более поздних черномагических книгах. Такое
смешение магических элементов с религиозными успокаивающе действовало на тех,
кто страшился небесной кары за недозволенные церковью операции. Разумеется,
церковные власти не могли закрыть глаза на проповедь подобных "антимагических"
ритуалов, хотя Арнальдо и сопровождал ее страстными инвективами против
колдовства. Он заявлял, что медицину следует очистить от магии; все колдуны,
заклинатели духов и гадатели, – утверждал он, – заслуживают лишь презрения, ибо
чудеса их не имеют ничего общего с естественными науками.
Тем не менее, еще при жизни де Вилановы – в 1305 году – инквизиция наложила
запрет на его сочинения. Его конфликты с властями вовсе не ограничивались ссорой
с каталанскими доминиканцами. Арнальдо схватили и бросили в тюрьму в Париже,
куда он прибыл в качестве посланника от Хайме к французскому королю Филиппу
Красивому. На следующий день с помощью влиятельного друга он вышел на свободу,
но вскоре вынужден был предстать перед судом парижского теологического
факультета и епископа. Здесь-то Арнальдо и узнал, чем навлек на себя
недовольство теологов: их возмущали изрекаемые им пророчества о конце света, а
также трактат об имени Бога, в котором де Виланова, по всей видимости, воскресил
гностические поверья, связанные с магией слова. Суд постановил публично сжечь
книги де Вилановы. Арнальдо опротестовал это решение, обратившись к Филиппу и
Бонифацию, и в 1301 году ему было позволено покинуть пределы Франции. Надеясь
привлечь папу на свою сторону, он прибег к хитрости: послал Бонифацию изрядно
отредактированную копию своего сочинения. Но парижане предвидели такой ход и
загодя отправили Его Святейшеству осужденный ими оригинал.
Папа заточил Арнальдо в темницу; спустя какое-то время ему пришлось предстать
перед тайной консисторией и отречься от своих заблуждений. Папа дал ему
дружеский совет: "Занимайся медициной, оставь теологию в покое, и мы воздадим
тебе почести". Бонифаций нуждался в услугах Арнальдо как врача. Видимо, только
по этой причине он проявил потрясающую снисходительность к этому святотатцу,
заявившему, что сам Христос внушил ему идеи церковной реформы. Одного такого
признания в общении с Богом без посредничества церкви было бы достаточно, чтобы
отправить вдохновенного преступника прямиком на костер. Скорее всего, де
Виланова окончил бы свои дни весьма печально, если бы папу в тот момент не
постиг внезапный недуг. Арнальдо вылечил его и в награду получил замок Ананьи.
Следующее его сочинение было принято благосклонно.
Климент V симпатизировал Арнальдо. Он дозволил провидцу изложить свои идеи перед
"святейшей коллегией" в Авиньоне. Но взгляды его оказались столь радикальны, что
Хайме II, которого де Виланова лечил в 1303 году, в конце концов не выдержал и
лишил чудаковатого реформатора своего покровительства. По-видимому, де Виланова
выступал против временных правительств, чтобы расположить к себе "святейшую
коллегию". Опасаясь немилости Хайме, он приехал к Фридриху III на Сицилию. В
1310 году Арнальдо умер по дороге в Рим, к папе Клименту, которому должен был
доставить послание от Фридриха.
Вот какая судьба выпала на долю этого неординарного ученого, которого по праву
причисляют не только к деятелям науки, но и к магам. В своей врачебной практике
Арнальдо во многом полагался на магию, о чем свидетельствует сам: "Человек в
своей работе может достичь великих свершений, поставив себе на службу влияния
звезд". Подобно древним египтянам, он выбирал благоприятные часы для посадки
целебных растений. Пользуя своих пациентов, он применял каббалистические знаки и
самые разнообразные талисманы. Он не гнушался церемониальной магией – ни
заклинанием духов, ни неортодоксальными молитвами. Вслед за знаменитым греческим
врачом Галеном (131 – 210 годы нашей эры) он потчевал пациентов отвратительными на
вкус снадобьями. От камней в почках Арнальдо применял такое чудовищное средство,
что можно не сомневаться: вера папы Бонифация в его врачебное искусство была поистине велика.
Однако в одном отношении Арнальдо коренным образом расходился со своими
коллегами: критикуя народные средства врачевания, он, тем не менее, признавал,
что многие из них эффективны. В отличие от Бэкона и Альберта, он защищал
лекарей, экспериментировавших с различными снадобьями, и даже приближался по
степени терпимости к Парацельсу (1493 – 1541), который во время своих скитаний
по Европе учился у простых цирюльников, костоправов, знахарей и даже у бродяг.
С распространением в Европе еретических воззрений, которые церкви было не под
силу искоренить, папский контроль над инакомыслящими ужесточился. Принесенная,
по-видимому, крестоносцами с Востока дуалистическая ересь много лет набирала
силу в Южной Франции, и с XI сектанты открыто проповедовали свое учение в
Италии, прежде всего в Ломбардии, где встретились два течения: то, что
зародилось в морских портах юга Франции, и то, что с востока достигло долины
реки По. В 1080 году папа Григорий VII все еще рекомендует светским владыкам
умеренность в преследовании еретиков и ведьм. Но многочисленные секты множатся и
растут с пугающей скоростью: появляются павликиане, богомилы, катары, патерины,
вудуа, альбигойцы, тартарины, бегарды, "лионские нищие".
В 1209 году папа Иннокентий III объявляет "крестовый поход" против альбигойцев и
катаров. Крестоносцы опустошили Безье и Каркассон; альбигойцы потерпели
поражение при Мюре и при Тулузе, несмотря на то, что им покровительствовал граф
Тулузы. Эта кровавая война, в которой участвовал сам король Франции, завершилась
только в 1229 году. Альбигойцы были разгромлены, многие пали жертвой жестоких
гонений, но вера их не погибла.
Всего через несколько лет после заключения
мирного договора вышла папская булла, в которой упоминаются люцифериане – еще
одна еретическая секта, члены которой поклонялись воплощению зла. Борьба
христиан с носителями дуалистических воззрений продолжалась на протяжении всего
XIII века. В 1233 году Григорий IX учредил инквизицию – особый трибунал для
борьбы со всеми ересями, состоявший из членов доминиканского ордена.
Преступников, уличенных в еретических взглядах, инквизиция посылала на костер.
Но суть дела в том, что дуалисты были не просто еретиками, а приверженцами веры,
независимой от христианства. В 1274 году инквизиторами впервые была осуждена на
смерть ведьма. Ее сожгли в Тулузе – центре катарского вероучения.
Позднее, в 1318, 1320, 1331 и 1337 годах вышли дополнительные папские буллы о
борьбе с ведьмовством и ересями. Примеру церкви последовали затем и светские
власти, но массовые гонения достигли апогея гораздо позже, в XVI – XVII веках,
когда сожжение ведьм превратилось из эпизодического явления в экономический фактор.
Следующая глава ►
Содержание
Главная ► История & Пророчества
