Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что ранние христианские императоры
считали себя, прежде всего, правителями империи и стремились укрепить основы
этой империи всеми доступными политическими методами. С другой стороны,
христианская церковь, под эгиду которой теперь стекались широкие массы
простолюдинов, была вынуждена идти на компромиссы с популярными в народе предрассудками.
Многие духовные вожди христиан сами были привержены этим
предрассудкам. Многие священники погрязли в пороках, и на этом фоне особенно
бросалась в глаза добродетельность последних языческих философов. Не заботясь
больше о том, как привлечь на свою сторону новых приверженцев, последние всецело
посвятили себя размышлениям о вечном.
Все это поможет нам понять, почему император Юлиан завоевал столь широкую
популярность, отрекшись от христианской веры и восстановив языческий культ. Всю
семью Юлиана уничтожили его дядья, сыновья Константина. Только Юлиану удалось
избежать этой участи: видимо, он не казался своим врагам опасным претендентом на
трон. Юные годы он провел под строгим надзором у восточных рубежей империи. Он
не получил образования, полагавшегося наследнику столь знатного рода. Епископ
Никомидии по приказу Констанция должен был сформировать у Юлиана наклонность к принятию священного сана.
По-видимому, Юлиан искусно скрывал свои обиды, ибо Констанций так и не
заподозрил в нем опасного соперника. Согласно легенде, Юлиан втайне обучался у
неоплатоников. Философ Евсевий привил ему привычку полагаться во всем на доводы
разума, "ибо что может быть ближе к заблуждениям, чем убеждения немощного ума".
Хризантий, напротив, превозносил теургию и старался пробудить у своего ученика
интерес к сверхъестественным явлениям. Наконец, достопочтенный Максим посвятил
будущего императора в тайны неоплатонической философии и в подтверждение своей
мудрости вызвал нескольких добрых демонов. Это посвящение, прошедшее в
заброшенном храме близ Эфеса, стало началом карьеры Юлиана. Случилось чудо:
Констанций послал за Юлианом. Более того, он объявил его цезарем (возможным
наследником трона) и назначил главнокомандующим в Галлии. Когда Юлиан вступил в
первое галльское поселение и дружественные жители радостно приветствовали его,
на голову ему случайно упал лавровый венок. Когда Юлиан проезжал через Вьен,
какая-то старуха, встав у него на пути, приветствовала его как императора и
любимца богов. Все эти добрые знамения подтвердились: Юлиан одержал ряд побед над германскими племенами.
Дальнейшие события жизни Юлиана хорошо известны: государственный переворот в
Лютеции (будущем Париже), сделавший его императором; торжественное восхождение
на трон; славные деяния на благо Восточной и Западной империй; и, разумеется,
отречение от христианской веры. В Элевсинах Юлиан прошел обряд посвящения в
митраистский культ: он спустился в яму, и на голову ему пролили кровь
жертвенного быка. Затем император принес жертвы в храме Фортуны и почтил своим
присутствием ритуал гаруспиций – гадания по внутренностям животного. В качестве
верховного понтифика Юлиан повелел вновь открыть храмы языческих богов.
Жертвоприношения и гадания были объявлены неотъемлемой частью государственной религии.
В 362 году Юлиан выступил в поход против Персии – единственной державы, много
веков сопротивлявшейся римскому господству. Антиохии он достиг в конце июля, в
день ритуального оплакивания Адониса. Это совпадение было сочтено дурным
предзнаменованием. В Месопотамии Юлиан посетил храм лунной богини и после
таинственных ночных обрядов повелел наглухо заложить камнями двери храма "вплоть
до своего возвращения". Персидская война оказалась неудачной. Смертельно
раненый, Юлиан обратился к своим наперсникам с прощальными словами, заявив, что
всегда был уверен в превосходстве души над телом. Чувствуя, что слишком ослабел
духом и опасаясь совершить роковую для империи ошибку, Юлиан отказался назначить
преемника. Испуская дух, он прошептал: "Зачем оплакивать душу, которая вот-вот
присоединится к сонму звездных гениев?"
В своих сочинениях Юлиан выказал себя истинным неоплатоником и почитателем
Ямвлиха, которого он превозносит в "Гимне к владыке-Солнцу". В этом гимне
содержится множество астрологических идей. Планеты – это зримые боги; а Солнце,
величайшая из планет, – это связующее звено между видимым и умопостигаемым
мирами. За сияющим солнечным диском скрыт "великий невидимый" – первопричина
всего сущего, первопринцип, воздействующий на мир посредством эманаций. Солнце –
главное из воплощение этого первопринципа. "Учение Аристотеля, – пишет Юлиан, –
остается неполным, пока его не объединить с учением Платона, но даже и этого
недостаточно; их следует согласовать с откровениями, которые ниспослали людям
боги". Юлиан мечтал вдохнуть новую жизнь в греческую философию с помощью
неоплатонизма. Как и положено приверженцу неоплатонической школы, он верил, что
душа человека заключена в теле во искупление греха. Материя – это зло, и от нее
следует освободиться. Вынужденная связь с грубым телом оскорбительна для души.
Познание Бога достигается в экстатическом опыте, в вакхическом буйстве,
свидетелем которого может стать лишь посвященный. Мир имеет троичное устройство:
он состоит из материи, планет, не оскверненных несовершенством, и верховного бога, непостижимого разумом.
Главной заботой Юлиана было прославление его излюбленного божества – Солнца.
Пропагандируемый им культ сияющего подателя жизни уходит корнями в восточные
учения, прежде всего в зороастризм – религию света. Юлиан поклонялся солнечному
богу под именами Митры (бога-посредника) и Гелиоса, царя всего сущего, который
"наполняет небеса столькими богами, скольких способен объять своим умом".
В этот гигантский пантеон включались все боги всех религий, и каждый из был
манифестацией силы и милости Гелиоса. Свое повествование о владыке-Солнце Юлиан
завершает такими восторженными словами:
Да ниспошлют мне боги счастье много раз пировать на священном пиру, и пусть бог
солнца, царь вселенной – тот, кто шествует через вечность от животворной
субстанции добра, кто, пребывая среди умопостигаемых богов, наполняет их
гармонией и красотой, плодотворной субстанцией, совершенным разумом, и
беспрестанно и бесконечно оделяет их всеми благами, – пусть он благословит меня.
Молю тебя, о солнце, царь всего сущего, ради верности моей будь милостив ко мне
и даруй мне счастливую жизнь, твердый разум, божественный ум и, наконец, в
желанный миг, безмятежное освобождение от жизни, и дозволь мне взойти и пребыть
рядом с ним, – если возможно, то во веки веков, а если не достанет для этого
моих заслуг, то хотя бы на многие блаженные годы.
Юлиан был далеко не единственным пропагандистом солнечного культа. Аналогичные
верования наверняка пользовались популярностью в Риме и, по-видимому, обусловили
распространение митраистского культа в Европе. Поклонение солнцу было тесно
связано с культом Митры. Жрецы этой восточной религии допускали также
существование связей между митраизмом и христианством. Об этом свидетельствует
святой Августин. "Помню, – пишет он, – жрецы этого, в колпаке [т.е. Митры,
носившего фригийский колпак], одно время поговаривали: "Наш-то, что в колпаке, –
он и сам христианин". А первый христианский император, Константин Великий, еще
долгое время после обращения в христианство продолжал чеканить на самых ходовых
монетах изображение солнца с надписью: "Солнцу Непобедимому, хранителю моему".
Религия Юлиана опиралась на древние восточные верования. Она наводит на
воспоминания о древнейшей из известных нам монотеистических религий – о культе
Эхнатона, древнеегипетского фараона, который за тринадцать сотен лет до
Рождества Христова также уверовал в верховное божество, чьей эмблемой был солнечный диск.
Следующая глава ►
Содержание
Главная ► История & Пророчества
